25 лет назад был принят закон "О кооперации в СССР", разрешивший кооперативам заниматься торговлей и другими видами предпринимательства.

По нашей просьбе читатели Би-би-си вспоминают, как принимали участие в первых кооперативах.

Полистирольный рай

Владимир Ревзин, г. Одесса

Через пару лет после того как слово "спекулянт" стало вытесняться гордым званием "предприниматель", выпускник Автомобильно-дорожного техникума Алик предложил мне, оставшемуся без работы экс-преподавателю того же техникума, весьма выгодное дельце.

Предприятие предполагало продажу одноразовых полистирольных стаканчиков, ввозимых из Болгарии не совсем легальным образом - тогда этот процесс назывался "контрабасом".

Офис оборудовали в квартире моей тещи в Кишинёве, временно проживавшей в деревне. Впрочем, это был и склад, и магазин, комната переговоров, и так далее. Так мы экономили на накладных расходах.

Затем мы разместили рекламу в городском рекламном листке - очень скупо: телефон и наименование товара. Дело сразу пошло. Вскоре к стаканам добавились полистирольные же тарелочки, пластиковые вилки и ножи, одноразовые скатерти. Тем самым мы удовлетворяли повышенный спрос владельцев кооперативных кафе, ресторанчиков и прочих забегаловок, густо расплодившихся после почти полного ухода государства из сферы общепита.

Наша фирма обросла постоянной клиентурой. "Бриллиантом в короне" стала некая Анжела, державшая несколько киосков на Центральном рынке. Специалитетом сети был набор из ста граммов "паленой" водки в нашем стаканчике и куцего бутерброда из куска белого хлеба с неясной накладкой. Иногда это была расползающаяся шпротина из консервной банки, чаще срез жирной копченой колбасы.

По рынку Анжела почти круглый год передвигалась босиком, но в шикарной турецкой кожаной куртке и в полукилограммовом золотом обвесе. В сапоги она обувалась лишь перед посещением налоговой службы, дальновидно меняя крутую куртку на поношенный ватник.

Также у нас закупался мелким, но частым оптом подполковник Советской армии в отставке, имеющий собственный взгляд на будущее государственное устройство страны. В этом взгляде просматривались неожиданные монархические ноты.

Следующими в очереди стояли бывший учитель, кажется, географии, несколько студентов, пара мутных греков, очертя голову окунувшихся в хаос рухнувшей страны. Они наивно верили в "Метаксу" (кто не знает, это сорт отвратительного греческого коньяка - впрочем, на вкус и цвет...) и мусаку. Но больше всего было пенсионеров.

Всех этих людей объединяло элементарное желание: заработать на пропитание - и выжить.

Через год настало время продовольственных поставок. Из той же Болгарии мы стали завозить конфеты и маслины, из Турции орешки, сладости.

Случались и накладки. Однажды фирма взяла на пробу несколько ящиков румынского пива "Урсус", но хозяева кооператива (то есть мы с Аликом) успели выпить его до того, как потенциальный покупатель смог присмотреться к новому сегменту рынка.

Продукция уходила, как пирожки с мясом на вегетарианском обеде. Но не все было гладко. Иногда казалось, что ты ветчина в сандвиче. С одного боку нас обжимали правоохранительные органы в лице алчных и низко павших ментов, с другой - разношерстная криминальная шушера, пытавшаяся в те годы объять дикий рынок, лишаём расползавшийся по развалинам великой империи.

Жить было опасно и весело.

Мы были тогда молодыми и жутко пронырливыми...

30 годовых зарплат за мешок кабеля

Юрий Федоров, Чувашия

Первые уроки бизнеса были получены в начале 90-х. Тогда произошли события, неожиданно и на какой-то период втянувшие в оптовую торговлю.

Во-первых, все накопления хранились в Сбербанке и оказались закрыты после павловской денежной реформы 1991 года. Во-вторых, работа преподавателя ВУЗА была низкооплачиваемой, а инфляция огромной. В-третьих, родственник с Урала предложил поработать в паре.

Латунная турка продавалась в семь раз дороже, чем на заводе-изготовителе

Однако не было оборотных средств. Попытка получения кредита в Сбербанке показала мою неплатежеспособность. Однако удалось собрать годовую зарплату - впрочем, равную лишь стоимости холодильника.

На эту сумму по просьбе делового партнера мы купили электротехнический кабель - мешок кабеля. Купили у работника завода, которому этот кабель выдали в качестве зарплаты. Товар переправили на Урал - просто в ручной клади одного пассажира - и сдали там в магазин.

Неожиданно весь товар, нацененный в 30 раз, был продан за один месяцев! Это, наверное, было обусловлено какими-то проблемами в логистике того времени и региона и, разумеется, большей покупательной способностью.

Так за один классический цикл "деньги - товар - деньги" мой годовой заработок вырос в 30 раз.

Далее произошло знакомство с азами бизнеса: затоваривание рынка, необходимость расширения номенклатуры, конкуренция, система налогообложения, проблемы с бизнес-партнерами и банками. Запомнилось, как банковские платежи растягивались на неделю, как операционисты прибегали к различным уловкам, чтобы отсрочить перечисления. Запомнилось как "закрылись" два банка. Но бизнес был притягателен, как игра.

На фотографии - один из сохранившихся с тех пор товаров, кофеварка (турка). В то время широко использовались бартерные - товарообменные - схемы. Скорее всего, кофеварка изготовлена на военном заводе по программе конверсии. Очевидно, что в ее создании не принимали участие эффективные менеджеры: турка сделана из латуни, то есть сплава меди, посеребрена внутри и с ручкой из дуба.

Партию кофеварок мы перевезли в грузовом отсеке АН-24 в выходной день, ведь в будний день все мы трудились на основном месте работы. Удивил тогда крупнейший супермаркет, когда сделал дополнительную 200% наценку. Таким образом, если мне не изменяет память, кофеварка продавалась населению в семь дороже, чем на заводе-изготовителе. Ценообразование тогда было невероятным.

Однако бизнес подсознательно не рассматривался как призвание. Потому, когда в ВУЗе открылось научно-производственное предприятие у меня появилось новое направление.

Однако некоторое время я продолжал заниматься торговлей. Но, пролетая над Уральскими горами как сопровождающий партии грузов, помню, ручкой в блокноте оптимизировал критичную к ограниченным ресурсам часть проекта. Это направление впоследствии и стало основным.

Чудо обладания печатью

Александр В., Германия

Стремительный бег времени, и окончание "крыловских" времен, когда мы делали вид, что работаем, а государство делало вид, что платит нам заработную плату, окончилось с кончиной генерального секретаря Л.И. Брежнева.

Портреты престарелых вождей сменялись, как картинки в калейдоскопе, ожесточенная борьба с собственным народом велась на проходных предприятий, поиски прогульщиков в кинотеатрах и общественных местах сменялись срезанием металлических ворот и заборов, а попытки искоренить тягу к алкоголю заканчивались истреблением столетних виноградных плантаций.

Но вот, наконец, пустые слова "перестройка" и "гласность" сменились реальными законами, по которым гражданам разрешено было организовывать свои частные кооперативы.

Мне посчастливилось по времени попасть в эту непростую пору политических и экономических преобразований, и после долгих рассуждений и сомнений я уже был на пороге регистрационного заведения.

Да, забыл слово "посчастливилось" взять в кавычки, поскольку последующий опыт показал, что чиновники на местах остались прежние, и пили нашу кровь еще как.

Справедливости ради отмечу, что стоило это копейки, но вот процесс получения вожделенной печати (а куда в то время без печати!) был забюрократизирован еще со сталинских времен НКВД.

Заполнил кучу справок, сдал копии шрифтов своих печатных машинок (а вдруг я буду лозунги антисоветские печатать!) и стал дожидаться ответов из разрешительных органов Москвы. Уже через какой-то месяц у меня была справка, что я - о чудо! - могу иметь собственную печать.

Правда, изготовить ее можно было только на режимном объекте, что потребовало некоторого количества денег и "пыжиковую шапку".

Надо сказать, что населению в те времена было запрещено покупать бетон, изделия из бетона, арендовать бульдозеры и краны. Но в тоже самое время государством была запущена компания по строительству собственных дач - для удовлетворения спроса в сельхозпродуктах.

А поскольку мы представляли строительно-монтажный участок, у нас был страшный ажиотаж на заказы, не хватало времени и рабочей силы. И мы стали расширяться. Но вот беда – недостаток горюче-смазочных материалов и цемента.

Решил я купить за наличные на нефтебазе бензовоз бензина, да еще и без фондов, что по социалистическим законам того времени являлось тягчайшим преступлением. Правдами и неправдами уговорил начальника нефтебазы, пообещав пару дверных блоков в виде подарка.

Казалось бы, работай, получай наличные за проделанную работу, да вот напасть – пошли многочисленные проверки из следственного аппарата МВД, ОБХСС (помнит ли кто сегодня про такую структуру?), да и прокуратура как то быстро подключилась...

Конечно, все закончилось относительно хорошо - ну, подумаешь там, несколько машин бетона пришлось отвезти проверяющим, да со стороны смотрели на нас как на врагов социалистической собственности.

Ну а уже после путча, распада СССР и гайдаровских реформ началась другая эпоха.

Бизнес-отчетность на два листка

Дмитрий Хоботов, Екатеринбург

Был 1991 год. Я, в силу конфликтности изгнанный из всех редакций, где проработал короткое время, слонялся по городу.

Хороший художник, я всегда имел заказы, так как вывески тогда рисовались краской – а отбою от вывесок не было. Делал забойные вывески над детсадами – их содержали нефтяники, над аптеками – их число множилось, над компьютерными салонами – их число тоже росло.

Чтобы усилить эффективность, нанял себе агента, парня-проныру, который брал себе от 30% до 50%, но приносил дорогие заказы. Дело шло. Конечно, в иные дни меня заедало: я пашу, нюхаю краску, а процент слишком высок. Хотя, налоги не платились, а может, и платились, но не с меня.

В один из дней я отправился к боссу поговорить. У него сидел усатый парень, мы разговорились. Как вскоре выяснилось, парень только освободился из тюрьмы, где отсидел в третий раз.

Поговорив, выяснили: мы оба художники, он на зоне рисовал. А там, как известно, ценится прикладное искусство: салфеточки, дощечки, прочие шедевры быта. По настоящему рисуют только единицы. В разговоре мы сошлись, и позднее он стал настаивать, чтоб я открыл кооператив. У него двойной резон – это я понял со временем: ему некуда было притулиться, негде работать.

Однако его идея показалась мне заманчивой. Тогда всюду открывали кабельное телевидение; студии чаще располагались в подвалах, а транслировались на весь дом. Днём боевики, а ночью порнуху, в лучшем случае – ужасы. Я пошёл к хозяину студии, Серёге.

– Серёга, дай мне свой устав, – он недавно открыл кооператив.

Серёга дал. Чуть видоизменив текст, мы впечатали наши параметры и подали документы на регистрацию. Сам я ни за что бы не открыл кооператив: ненавижу формализм и бюрократию. Парень-рецидивист, его звали Лёшей, божился, что мне будет помогать.

В горисполкоме всё прошло относительно гладко. Во-первых, я там немного работал после института как проектировщик, меня знали. Во-вторых в редакции, несмотря на мой скандальный ореол, я заслужил себе имя; и чиновники приняли меня благожелательно.

Кооператив зарегистрировали с двумя поправками. Первое: обязали дописать недавно принятый пункт о солидарной ответственности членов коллектива. Потому что, как объяснили, возникла прецедентная практика. Мошенники, скажем, открывают юридическое лицо и принимают на реализацию вагон яблок. После чего расформировываются. И арбитраж не принимает иск: коллектив распущен по закону. Но и частное лицо не достать – он не подчиняется арбитражу, и не отвечает по делам предприятия.

После принятия такого пункта ответственность возросла: мы отвечали эквивалентно полученной зарплате. Второй пункт касался аренды транспорта для частных перевозок: один из конкурентов, из системы городского быта, поставил мне в вину, что я не в своё дело лезу, ведь наш кооператив занимался бытовым обслуживанием населения и рекламы.

– У нас будет транспорт, мы рассчитываем на это, – возразил я, – и если он будет простаивать – сдадим в аренду. Вы же первые обвините меня в неуставной деятельности.

Пункт об аренде транспорта оставили. Всё прошло без проволочек. Однако, учитывая мой опыт работы в администрации и редакции, возможно, это сыграло роль; однако в целом отношение к кооперативам было благожелательным. Никому не отказывали.

Налоги мы платили с оборота, 3,5%, каждый квартал. Вообще-то ставка налога была 15%, но в первый год кооператив платил четвёртую часть, во второй – половину, и только далее – по полной ставке.

Нас это устраивало, всё было великолепно, отчётность занимала два листка. Первый сдавал в статистику, второй в налоговую. И всё.

Позднее, когда перепродал свой кооператив другому – работать стало невозможно, – увидел какую отчётность пишет он. Это кошмар! Я увидел целый фолиант, размером с труды Маркса. Отчётность возросла в сотни раз!

Теперь о невозможности работать. Хорошо проработав первый год, мы стали испытывать трудности. На нас все наседали. Суды требовали списки сотрудников: не работают ли у нас алиментщики. Участковые требовали списки: не работают ли у нас непрописанные. Каждый что-то требовал.

Это носило формальный характер, но работать было невозможно. Я целый день носился с портфелем, перетаскивая тонны документов, вместо того чтоб творить. О бухгалтерской отчётности уже сказано - она выросла многократно. Нас попросту раздавили, сделав невыносимыми условия труда.

Немного о светлом. Когда ко мне приводили ребят, я спрашивал, сколько зарабатывают. Один говорил – 180 рублей, другой – 240.

– Будешь у нас зарабатывать 500, – гарантировал я. – Можешь и больше. Остальное – твое дело.

Зарабатывали, и в самом деле, больше. В два-три раза выше чем на госпредприятиях, там платили копейки. Вспоминаю случай, когда мне привели отца двух детей, молодого парня, чья семья была обречена на голод. Дело был перед Новым годом. Он оказался хорошим столяром, с золотыми руками.

У меня был заказ: сделать шкафчики для школьного гардероба. Он сделал его за первую декаду января, за каникулы, и заработал 660 рублей. О такой зарплате невозможно было мечтать на госпредприятии. Да госпредприятия в праздники и не работают.

Но нас раздавили.

Последний штрих. Мы делали оформительские и бытовые вещи: художественные вывески, элегантное решение интерьеров, памятные вещи и много другого, что связано с устройством быта и творчеством. От заказов не было отбоя.

Мы жили безбедно, но не шиковали. Наш коллектив составлял порядка 10 человек, всем давали зарплату, соответственно, обеспечивали их семьи. Теперь я по большей части безработный или, как говорят, фрилансер. С тех рабочие места в России мне создавать не хочется.

Источник: BBC