Последние события оживили интерес к теме криминальных банков. Это, в первую очередь, отзыв лицензии у Мастер-Банка, одного из крупнейших операторов на рынке обнала. Кроме того, с осени 2012 г. продолжается зачистка банковского сектора Дагестана, где обналичивание было налажено в промышленных масштабах. В результате этой зачистки численность дагестанских кредитных организаций сократилась с 30 на 1 октября 2012 г. до 20 на 1 марта 2014 г. — на треть.

Зачистка банковского сектора стала одной из основных тем нового руководства ЦБ. Вторая тема — переход к свободному плаванию рубля. Правда, пока не все идет гладко — зачистка банковского сектора привела к банковскому микрокризису, а рубль не захотел плавать и предпочел тонуть, захлебнувшись в потоках ликвидности, которая была направлена ЦБ на поддержку банковского сектора.

Банковский бизнес считается консервативным и не слишком-то прибыльным делом. Во всяком случае, по сравнению с торговлей наркотиками и оружием. Однако новейшая история российского банковского дела показывает, что это предрассудок, если речь идет о криминальных банках.

Какие разновидности криминальных банков существуют?

Самый незатейливый вариант — банк-пылесос: высосал золотую пыль из карманов вкладчиков и криминально обанкротился. Например, у Сергея Пугачева в группе «МПБ» был такой пылесос — Межпромбанк Плюс, который перед отзывом лицензии собрал вклады населения на сумму 1,9 млрд b.

Более утончённый вариант — банк-пирамида. Он предлагает высокие ставки по вкладам, выше рынка, какое-то время обслуживает вклады, преимущественно за счёт притока новых вкладов. Затем наступает закономерный финал.

У манипуляций с вкладами есть интересная новация, придуманная хитроумными дагестанскими банкирами. Незадолго до отзыва лицензии на тонущий банк вдруг набегают вкладчики. Но только обычные вкладчики выносят всё, что могут, из тонущего банка. А эти — какие-то «ненормальные»: они тащат вклады в умирающий банк. Ларчик открывается просто: это фиктивные вклады, рассчитанные на получение страхового возмещения в банке-агенте АСВ. Первый известный пример такого мошенничества был выявлен АСВ в дагестанском филиале Витас Банка. Затем это ноу-хау было применено в банке «Экспресс» и Трансэнергобанке. Там были «нарисованы» вклады в сумме на 12 млрд b. Якобы поступившие от фиктивных вкладчиков деньги были выданы в виде кредитов фирмам-однодневкам или объявлены украденными. Сейчас эта технология поставлена на поток. Недавно фиктивные вклады были выявлены в банке «Пушкино» и в «Первом Экспрессе» из Тулы.

В Трансэнергобанке за короткое время до отзыва лицензии неожиданно возникло вкладов на сумму свыше 4 млрд. b – это ни много ни мало 40% от объёмов всех вкладов в дагестанских банках. Судя по имеющимся данным, в отдельные дни в этом банке вклад открывался каждые три секунды. 1 млрд b, судя по документации, был якобы выдан в виде кредитов, причем тоже невиданными в банковской практике темпами – со скоростью 46 секунд на заемщика, что в принципе невозможно. А еще 3 млрд b, которые должны были остаться в кассе, хотя реально их там никогда не было, просто исчезли: говорят, их украли.

Основная угроза банку — не набег вкладчиков, а набег его собственников. Чтобы кинуть кредиторов, банкиры используют криминальный вывод активов, например, заменяя качественные активы на некачественные. Скажем, на липовые векселя. Или на паи ПИФов-пустышек. Поэтому важно отслеживать прирост этих потенциально фиктивных инвестиций. Существенный в масштабах банка прирост паёв — тревожный признак. Если в активах банка велика доля этих подозрительных вложений, такого банка лучше избегать.

Для вывода активов часто используются бридж-банки. Например, незадолго до отзыва лицензии из Моего Банка пытались вывести часть активов в «Мой Банк. Ипотека» — в частности, кредитный портфель на сумму 600 млн b. Однако по требованию ЦБ эта сделка была повернута вспять.

Главная задача для криминального банкира — выйти сухим из воды. Для этого тонущий банк может быть продан за бесценок. «Падальщик», подобрав погибающий банк, «доедает» остатки активов. Иногда этими активами он рассчитывается за новые банки, создавая другую разновидность банковских пирамид. Таким промыслом занимался Матвей Урин. Что-то подобное произошло и в случае с банком «Пушкино», про который говорили: «Белые пришли — грабят, красные пришли — грабят».

Третья разновидность криминальных банков — банки-помойки. Основной российский криминальный банковский бизнес — обнал. То есть превращение «белых» денег в «чёрные», тогда как классическое отмывание — это обратный процесс — превращение «чёрных» денег в «белые». Впрочем, сейчас под отмывом подразумеваются любые манипуляции с преступными деньгами. Обнальные банки легко выявляются на основе тривиального анализа оборотных ведомостей по непропорционально большим оборотам по счетам кассы 20202 и 20209 101-й формы. Оборотные ведомости дагестанских банков войдут в анналы как наглядный материал по выявлению обнала.

Есть и другая разновидность банков-помоек — транзитные банки, через которые прогоняются деньги в целях отмыва. В частности, через цепочку таких банков средства могут незаконно выводиться за рубеж. Не исключено, что кампания по зачистке банков вызвана именно борьбой с незаконным выводом капитала за рубеж. Напомню, что чистый отток капитала из России в 2013 г. составил 62,7 млрд долл. против 54,6 млрд за 2012-й.

Иногда перед концом банк «поджигается» — лицензию отзовут по-любому, и через кредитную организацию начинают в промышленных масштабах пропускать криминальные потоки, её используют по полной программе в сделках отмыва и обнала. Примеры — Бризбанк,, банк «Сенатор», ВИП-Банк.

Есть ещё одна утонченная разновидность пирамиды, в стиле Урина — когда банк приобретается за счёт активов ранее приобретенного. Крайними в этой схеме остаются кредиторы банка, в том числе и вкладчики-превышенцы, а также АСВ.

Прошедшая проверка ЦБ в Вэлкомбанке обнаружила дыру в капитале банка, для маскировки которой использовалась такая же схема Матвея Урина — когда недостаток активов компенсируется несуществующими ценными бумагами, "наличие" которых подтверждается фиктивной выпиской из депозитария. Объём несуществующих бумаг на балансе Вэлкомбанка составляет порядка 400 млн b. Это в два раза больше, чем собственные средства банка (209 млн b) и в 20 раз больше его годовой прибыли (24 млн b).

Несуществующие ценные бумаги разные банки используют в разных целях. Кто-то маскирует ими вывод активов, а кто-то и без того плохое финансовое положение. 

Самое невинное банковское преступление — «рисование» активов. В подобном «изобразительном искусстве» был изобличен дагестанский Анджибанк.

Количество выявленных криминальных банков растёт, однако посадки их собственников крайне редки. Например, основной владелец Мастер-Банка Борис Булочник на свободе, а Матвей Урин сел отнюдь не из-за своей банковской пирамиды.

Многие банки до кризиса стали заниматься забалансовыми проектами, например, строительством. Многие такие «банкиры-строители», навыдававшие денег через компании-прокладки, в кризис оказались у разбитого корыта и, по сути, перенесли свои риски на кредиторов. Схем c каждым днём становиться огромное множество, и их всё труднее распутывать.